Документ поражает своей прямолинейностью и отсутствием мягких формулировок. В частности, совершенно честно сказано, что хотя доказанная связь между жестокими компьютерными играми или содержимым в Интернет и последующим неадекватным поведением отсутствует, в случае, когда речь идет о защите детей от «онлайн-опасностей», предпринимаемые действия могут и должны базироваться не на доказательствах, а на вероятности риска.

Для борьбы с потенциально опасной для детей информацией в Интернете и компьютерных играх, а также для снижения вероятности ознакомления с ней детской аудитории, предлагаются следующие меры.

Какое отношение все это имеет к нам в России? Самое прямое. Интернет опутывает всю Землю, не скован границами государств ни в своих прелестях, ни в своих грехах, так что проблемы в Рунете аналогичны мировым.

В последние год-полтора дискуссии на предмет «неформатного» контента у нас идут все оживленнее. По всем законам развития, в Россия через некоторое время должно наступить затишье, после которого в короткий срок неожиданно появится закон или группа законов, призванная решать те самые проблемы, которые мы сегодня рассматриваем.

Сомнительно, что меры, которые будут приняты, будут сильно отличаться от тех, о которых говорит сегодня Европа и, в частности, британская Палата общин. Так что к подобному повороту событий нужно быть готовыми. При этом меры, предложенные британцами, по большей части разумны, вопрос в том, насколько действенны – время покажет.

Меня всегда удивляет упорно пропагандируемая и абсолютно неверная аналогия между Интернетом и средствами массовой информации (СМИ). Информация в Интернете поставляется в более персонифицированной форме. СМИ имеют со своей аудиторией связь типа один-ко-многим, тогда как просмотр информации в Интернете может рассматриваться в виде связи один-к-одному.

Получается, что концепции и модели СМИ не работают, если попытаться применить их к Интернету. То же и с механизмами регулирования – легко представить себе редактора, который контролирует десяток журналистов и одно издание, но как представить себе «редактора Интернета», который должен контролировать миллионы пользователей, могущих поставлять контент, и сотни тысяч сайтов, могущих его опубликовать? Сколько понадобится таких «редакторов»?

Кроме того, если в отношении однозначно запрещенного контента все более или менее ясно, то в случае с контентом, доступном с ограничениями, у разных редакторов-функционеров могут быть совершенно разные мнения. Возникает классический вопрос: quis custodiet ipsos custodes (лат., кто устережет самих сторожей)?

На мой взгляд, в борьбе с «интернет-мерзостью», как и во многих других случаях, нельзя исключать в качестве фактора успешности этой борьбы конечного пользователя. Безусловно, определенные виды интернет-контента не должны публиковаться в Интернете (в идеале они вообще не должны существовать, как, например, детская порнография), но вот в отношении ограничений доступа кого-либо к чему-либо «способного нанести вред», может применяться принцип «не нравится - не ешь».

Пользователь должен сам иметь голову на плечах, и никакой закон ему ее не подарит. Если же речь идет о детях, то за ними, вообще-то, нужно присматривать, и не только в Интернете.

В то же время нельзя всю ответственность за просмотр всего подряд возлагать на пользователя (то есть в некотором смысле на «жертву»). «Никто никогда не бывает виноват только сам!» (А. Стругацкий и Б. Стругацкий, «Стажеры»). Однако если есть спрос, будет и предложение, а запретный плод сладок.

Пока существует спрос, будут и способы доставки предложения: сквозь, через и в обход любых законодательных инициатив. Ведь как писал еще один классик - Оскар Уайльд - «Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели – и это уже хорошо»!

Поэтому меры ограничительного, запретительного и карающего характера должны непременно сопровождаться и образовательными, в том числе медиаобразовательными, развитием информационной грамотности и культуры интернет-пользователей.

 

Пресс-служба МОО ВПП ЮНЕСКО «Информация для всех»